ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ГЛАВНЫЙ ПРОТИВНИК. Часть 1.
Североамериканские нелегалы 1950-х.
На самом деле Кастро был Иосифом Ромуальдовичем Григулевичем (под разными кодовыми названиями МАКС, АРТУР и ДАКС – фото),1 литовским евреем, чьим основным опытом в прошлом были диверсии и убийства.
Он готовил диверсантов во время гражданской войны в Испании, играл ведущую роль в операциях по убийству Троцкого в Мексике и руководил в военное время нелегальной резидентурой в Аргентине, которая специализировалась на саботаже судов и грузов, направлявшихся в Германию. 2
Находясь в Аргентине, Григулевич начал разрабатывать
тщательно продуманную латиноамериканскую легенду для использования после войны. 3
Месяц спустя он был выбран советником костариканской делегации на шестой сессии Генеральной Ассамблеи ООН на ее заседании в Париже.
Во время ассамблеи он был представлен госсекретарю США Дину Ачесону (фото) и министру иностранных дел Великобритании Энтони Идену, но, по-видимому, не министру иностранных дел СССР Андрею Вышинскому. 5
Обычный ораторский стиль Вышинского на международных
встречах был утомительным и затянутым. Однако в этот раз он прибыл с голубем в
клетке, который должен был представлять невинных жертв империалистической
агрессии, а затем продолжил говорить с жестоким сарказмом, которым он был
печально известен как прокурор во время показательных процессов Большого
террора. Ссылаясь на речь президента Трумэна об ограничении вооружений,
Вышинский в ходе длинной диатрибы заявил: “Я вчера всю ночь не мог заснуть,
прочитав эту речь. Я не мог заснуть, потому что все время смеялся”. 6
Среди других мишеней для сарказма
Вышинского была делегация Коста-Рики. Одним из вопросов, обсуждавшихся на
Генеральной Ассамблее, был призыв греческой делегации о возвращении в Грецию
детей, эвакуированных в Советский блок во время гражданской войны в Греции. По
просьбе Ачесона делегация Коста-Рики согласилась поддержать это предложение.
Несомненно, к его крайнему смущению, Григулевич был выбран для составления речи
в поддержку этого предложения, которую должен был произнести Хорхе Мартинес
Морено. Он сделал все возможное, чтобы ограничить оскорбление советской
делегации несколько бессодержательной риторикой, которая подчеркивала “тревогу
и интерес, с которым [костариканская] делегация всегда рассматривала любую
угрозу, способную поставить под угрозу мир во всем мире”, и поздравил
Специальный комитет ООН по Балканам “за его работу по наблюдению и примирению,
благодаря которой … хотя Балканы остаются опасными, по крайней мере, мир во
всем мире был сохранен”. Советская делегация не была удовлетворена. Вышинский,
вероятно, не зная настоящей личности Кастро, осудил речь как бред
дипломатического клоуна. 7
Донос Вышинского, однако, не нанес
ущерба дипломатической карьере Григулевича. 14 мая 1952 года он вручил свои
верительные грамоты в качестве чрезвычайного посланника и полномочного министра
Коста-Рики в Риме президенту Италии Луиджи Эйнауди. Согласно его досье,
Григулевич был в хороших отношениях с американским послом Эллсвортом Банкером и
его преемницей Клэр Бут Люс, а также успешно обрабатывал костариканского нунция
в Ватикане, принца Джулио Пачелли, племянника Папы Пия XII. В общей сложности Григулевич имел пятнадцать аудиенций
с Папой Римским.
Он также подружился с одним из ведущих
послевоенных политиков Италии, христианским демократом Альсиде де Гаспери
(премьер-министр, 1945-53 на фото выше), который подарил ему фотоаппарат с
надписью “В знак нашей дружбы”. 8
Удивительное превращение Григулевича
из советского диверсанта и убийцы в популярного и успешного латиноамериканского
дипломата в сочетании с первоначальным успехом нелегального проживания “Вилли”
Фишера в предоставлении “сверхсекретной” ядерной разведки из США 9 , казалось, оправдывало стратегию Центра начала холодной
войны, заключавшуюся в попытке воссоздать эпоху Великих нелегалов. Роль
послевоенных нелегалов считалась потенциально даже более важной, чем роль их
выдающихся предшественников. Если холодная война перерастет в горячую, что, по
мнению Центра, было вполне возможно, советские посольства и содержащиеся в них
легальные резидентуры придется вывести из стран НАТО, оставив нелегалов
руководить разведывательными операциями военного времени.
НЕСМОТРЯ НА УСПЕХИ Григулевича и
Фишера в начале холодной войны, настроение в Центре в начале 1950-х годов было
отнюдь не триумфальным. В результате выявления советских шпионов в дешифровках
“ВЕНОНЫ”, после более ранних разоблачений Бентли, Чемберса и Гузенко, Центру
пришлось заняться восстановлением почти всей своей американской агентурной
сети, работая при этом под гораздо более пристальным наблюдением ФБР, чем
когда-либо прежде. 10 Он больше не мог рассчитывать на значительную помощь
Коммунистической партии США, которая во время Второй мировой войны
способствовала проникновению советских агентов в администрацию Рузвельта,
разведывательное сообщество и проект MAHХЭТТЕН. 11
Деннис и девять обвиняемых были приговорены к пяти годам тюремного заключения, одиннадцатый был заключен в тюрьму на три года, а все адвокаты защиты были признаны виновными в неуважении к суду.
После того как в 1951 году Верховный суд подтвердил приговоры, более сотни других ведущих коммунистов были осуждены по аналогичным обвинениям.
В течение большей части десятилетия партия была вынуждена вести практически подпольное существование. 12
На Центр также сильно повлияла
беспрецедентная огласка операций советской разведки в Соединенных Штатах. 24
января 1950 года Клаус Фукс начал признаваться своим британским следователям в
шпионаже в военное время в Лос-Аламосе. На следующий день в Нью-Йорке Элджер
Хисс был приговорен к пяти годам тюремного заключения за лжесвидетельство при
отрицании обвинений в шпионаже перед Большим жюри. 2 февраля Фуксу было
предъявлено официальное обвинение в Лондоне, и угроза советского атомного
шпионажа вырвалась на первые страницы американской прессы.
Несмотря на свои возмутительные выдумки и преувеличения, Маккарти быстро завоевал массовую популярность.
Это произошло потому, что ему удалось затронуть популярную тему.
Для многих американцев идея “врага внутри”, получившая правдоподобность благодаря осуждению Хисса и Фукса (за которым через год последовало осуждение Розенбергов), помогала объяснить, почему Соединенные Штаты, несмотря на свою огромную мощь, казалось, были не в состоянии предотвратить продвижение мирового коммунизма и становление Советского Союза как ядерной сверхдержавы. Уже в январе 1954 года опросы общественного мнения показали, что 50 процентов американцев положительно относятся к Маккарти и только 29 процентов выступают против него.
Заявление президента Трумэна в 1951
году о том, что “самый большой актив, которым располагает Кремль, – это сенатор
Маккарти”, в конечном итоге оказалось верным. Маккарти в конечном итоге сделал
для советского дела больше, чем любой агент влияния КГБ. Его абсурдный
корыстный крестовый поход против “красной угрозы” заставил либеральное мнение
во всем мире скептически отнестись к реальности тайного разведывательного
наступления Москвы на главного противника.
Даже Юлиус и Этель Розенберг,
казненные один за другим на одном электрическом стуле в нью-йоркской тюрьме
Синг-Синг в 1953 году, по общему мнению, были подставлены. Однако потребовалось
несколько лет, чтобы Центр осознал огромные пропагандистские преимущества
маккартизма. В то время Центр был в основном обеспокоен возросшими трудностями,
вызванными “шпиономанией” в Соединенных Штатах, для его попыток завербовать и
запустить новых американских агентов.
Маккартизм укрепил веру Центра в
важность расширения своего нелегального присутствия на территории главного
противника. Если легальные резидентуры, базирующиеся в официальных советских
представительствах, неизбежно подвергались все более изощренному наблюдению
ФБР, то нелегальные резидентуры могли действовать свободно до тех пор, пока
оставались неустановленными. С момента своего прибытия в США в 1947 году
“Вилли” Фишер (МАРК) не вызывал никаких подозрений, несмотря на то, что его
агент, Теодор Холл, был допрошен ФБР в 1951 году после того, как его личность
была раскрыта дешифровками ВЕНОНЫ. 13 Центр также серьезно относился к возможности того, что
нелегальным резидентурам придется взять на себя все разведывательные операции,
если война или другие кризисы приведут к изгнанию советских миссий и легальных
резидентур. Подготовка к масштабному расширению нелегальных резидентур была
чрезвычайно детальной. В 1954 году Управление по делам нелегалов разработало
планы создания сети из 130 “агентов по документации”, единственной обязанностью
которых было получение свидетельств о рождении, паспортов и других документов,
подтверждающих легенды нелегалов. 14 Оперативные сотрудники, специализирующиеся на нелегальной
документации, были размещены в двадцати двух резидентурах стран Запада и
третьего мира, а также в Китае и во всех миссиях КГБ по связям с Советским
блоком. 15
Однако существовали и более серьезные
препятствия, чем расширение нелегальных сетей, которые Центр был готов
признать. Эпоха Великих нелегалов – блестящих космополитов, таких как Дойч и
Мали, способных вдохновить других своей провидческой верой в будущее советской
системы, – ушла навсегда. Превращение советских граждан, воспитанных в
авторитарной, интеллектуально ослепленной командной экономике сталинской
России, в людей, которые могли бы выдавать себя за западных людей и успешно
жить в Соединенных Штатах, оказалось делом сложным и трудоемким. Вербовать
идеологически преданных американских агентов высокого полета во время холодной
войны было гораздо труднее, чем в 1930-е годы или во время Второй мировой
войны. Советский Союз утратил свою привлекательность даже для молодых
радикальных интеллектуалов, осуждавших материализма и несправедливость
американского общества. По глубокой иронии судьбы, в то время, когда корыстная
кампания Маккарти против “красной угрозы” достигла своего апогея, советское
проникновение в американское правительство было на самом низком уровне за почти
тридцать лет.
Работа Центра еще более затруднялась
его собственной громоздкой бюрократией, осложненной в последние годы сталинской
эпохи подъемом и падением Комитета информации (КИ) как контролера советской
внешней разведки. 16 В ходе холодной войны организация Управления по делам
нелегалов менялась восемь раз, а отведенная ему роль изменялась четырнадцать
раз. 17
Александр Коротков (фото), возглавлявший управление в первое десятилетие холодной войны, не имел опыта жизни на Западе и мало понимал проблемы, с которыми сталкивались нелегалы в США.
Немногие из его грандиозных планов нелегальных операций против главного противника так и не были реализованы.
На протяжении 1950-х годов Центр боролся за создание еще одной нелегальной резидентуры в США в дополнение к резидентуре Фишера.
Первая попытка основать вторую резидентуру потерпела бесславный крах: в 1951 году был отозван Макаев (ГАРРИ), предполагаемый резидент, и исчезли 9000 долларов из фондов КИ.
Следующая попытка была более осторожной.
Используя стратегию, которую впоследствии пришлось повторить, Центр решил
отправить потенциального нелегального резидента в Канаду, подождать, пока он
хорошо устроится там, и только потом переместить его на более сложную местность
главного противника. Первым советским нелегалом, использовавшим Канаду в
качестве перевалочного пункта в США, стал 30-летний Евгений Владимирович Брик
(кодовое имя ХАРТ), который высадился в Галифаксе, Новая Шотландия, в ноябре
1951 года с инструкциями поселиться в Монреале.
У Брика было большое преимущество
двуязычного образования. С 1932 по 1937 год он учился в Англо-американской
школе в Москве, 18 а затем провел несколько лет в Нью-Йорке, где его отец
работал в Амторге, советском торговом представительстве в США, 19 после чего вернулся служить в Красной Армии во время
Великой Отечественной войны. В 1948 году Брику поручили выращивать западных
учеников в его старой школе, чтобы проверить его пригодность для работы в
разведке в Северной Америке. Преуспев в этом деле к удовлетворению Центра, он в
1949 году начал двухгодичный курс обучения, в ходе которого изучал шифры,
тайнопись, использование коротковолнового радио, выбор и использование
“закладок”, меры предосторожности против слежки и методы сбора разведданных.
Брика также обучили профессии часовщика, чтобы он мог открыть небольшой бизнес
в Канаде. 20
Для поездки в Канаду Брик принял
личность канадского “живого двойника” Ивана Васильевича Гладыша (кодовое имя
ФРЕД), завербованного в июле 1951 года специально для его прикрытия. По
указанию Центра Гладыш пересек Атлантику и переправился в Великобританию, затем
через Францию и Западную Германию в Вену, где встретился с Бриком. В Вене
Гладыш рассказал Брику подробности своей жизни в Канаде и своего путешествия в
Европу, а затем передал ему свой канадский паспорт. Брик вклеил в паспорт свою
фотографию вместо фотографии Гладыша и отправился через Атлантику. 21 После приземления в Галифаксе Брик сел на поезд до
Монреаля и зашел в вокзальные туалеты. На двери одной из кабинок он увидел, как
и предусматривалось, меловую метку. Он вошел внутрь, снял крышку бачка и
обнаружил прикрепленное внизу свидетельство о рождении и другие документы,
принадлежащие другому “живому двойнику”, Давиду Семеновичу Соболову. 22 Соболов (кодовое имя СОКОЛ) родился в Торонто в 1919
году, но в возрасте шестнадцати лет вместе с семьей эмигрировал в Советский
Союз. В 1951 году он работал преподавателем в Магнитогорском
горно-металлургическом институте. На оставшееся время пребывания в Канаде Брик
стал Давидом Соболовым. В июле он получил паспорт на свое имя. 23
Брику удалось убедить Центр в том, что
в Монреале нет реальной возможности устроиться часовщиком и что вместо этого
ему следует открыть фотостудию. Там ему было поручено начать строить планы по
эмиграции в Соединенные Штаты. 24 Брик, однако, оказался еще более неудачным выбором, чем
Макаев, в качестве потенциального главы нелегальной американской резидентуры.
Ничего не сказав Центру, в октябре 1953 года он начал страстный роман с женой
канадского солдата, проживавшего в Кингстоне, Онтарио. 25 Чтобы не прерывать с ней связь, Брик убедил Центр, что
переезд в США для него преждевременен. Вскоре он признался своей возлюбленной,
что является русским шпионом, живущим под чужим именем, и попытался убедить ее
бросить мужа. Она отказалась, но умоляла его пойти в Королевскую канадскую
конную полицию и сделать добровольное признание. 26
В ноябре 1953 года Брик уступил
мольбам своей возлюбленной и позвонил в штаб-квартиру КККП в Оттаве. Терри
Гернси, глава немногочисленного отделения B (контрразведка) Службы безопасности КККП, решил
использовать Брика (в отделении B под кодовым названием ГИДЕОН) в качестве двойного
агента, чтобы раскрыть как можно больше информации о советских разведывательных
операциях в Канаде. Управлять ГИДЕОНОМ оказалось необычайно трудно, особенно
когда его любовница прервала их роман, а его пьянство периодически выходило
из-под контроля. Однажды, выпив больше бутылки джина “Олд Том”, он позвонил в
Монреальскую Gazette и,
к ужасу офицера КККП, следившего за его телефонными звонками, сказал в пьяном
бреду: “Я русский шпион. Хотите статью?” Как и Ottawa Journal,
которая отказала Гузенко в сентябре 1945 года, Gazette не поняла, что ей предлагают эксклюзивную шпионскую
историю десятилетия, и отмахнулась от звонившего как от пьяницы. 27
До лета 1955 года КГБ не приходило в голову, что нелегал ХАРТ (Брик) может быть теперь двойным агентом. Убедившись, что он успешно установил свою фиктивную личность и профессию прикрытия в Монреале, Центр приступил к следующему этапу его становления как нелегального резидента, основной ролью которого будет роль агента-контролера. В 1951-1953 годах легальная резидентура в Оттаве, подстегиваемая критикой Москвы в адрес ее инертности после дезертирства Гузенко, при содействии Канадской коммунистической партии завербовала одиннадцать агентов (все, очевидно, довольно низкого уровня). Пятеро из них были коммунистами, а большинство поставляли научно-техническую информацию. 28 Передав часть агентов нелегальному контролеру, Центр надеялся преодолеть проблемы, созданные слежкой службы безопасности КККП за посольством в Оттаве. К тому времени, когда КГБ понял, что Брик находится под контролем, он связал его с пятью агентами. Трое из них были мужчинами: ЛИСТЕР, коммунист украинского происхождения из Торонто, родившийся в 1919 году; ЛИНД, ирландско-канадский коммунист, сотрудник авиационной компании “А. В. Ро”, также проживавший в Торонто; и ПОМОЩНИК, коммунист, владелец фирмы по продаже и обслуживанию радио и телевизоров в Оттаве. 29
Разведданные, предоставленные ЛИНДОМ, включали планы самолета CF-105 Avro Arrow, который в то время был одним из самых современных реактивных истребителей в мире. 30 Брик также знал личности ЭММЫ и МАРЫ, двух женщин-агентов, использовавшихся в качестве “живых закладок” для связи с Центром. ЭММА, завербованная во время учебы в Сорбонне в 1951 году, сдавала вступительный экзамен в Министерство иностранных дел Канады, но не прошла. В 1954 году она открыла магазин декоративно-прикладного искусства в Квебеке. МАРА – французский модельер, родившаяся в 1939 году, была совладелицей мебельного магазина в Париже и использовалась в качестве живой закладки для связи с КГБ в отношении разведданных, получаемых из Канады. 31
Однако ему не была известна личность Хью Хамблтона, в конечном итоге самого важного из агентов, завербованных оттавской легальной резидентурой в начале 1950-х годов.
Хамблтон родился в Оттаве в 1922 году и провел часть своего детства во Франции, где его отец был корреспондентом канадской прессы. Во время Второй мировой войны он служил офицером разведки для Свободной Франции в Алжире, а после освобождения – в Париже, после чего стал офицером французской связи в 103-й дивизии армии США в Европе.
В 1945 году он перешел в канадскую армию и провел год в Страсбурге, анализируя разведданные об оккупированной Германии и допрашивая военнопленных.
Неудивительно, что послевоенные годы показались ему скучными по сравнению с этим. “Быть важным, чтобы люди обращали на тебя внимание, – сказал он однажды, – вот что главное в жизни”. 32 КГБ дал ему признание, которого он так жаждал. Досье Хэмблтона в КГБ впервые показывает, что он вышел из войны убежденным коммунистом и был замечен “канадскими друзьями” Центра. Гарри Бейкер, один из лидеров канадских коммунистов, выбрал его на партийных собраниях и позже поручился за его идеологическую надежность. Другой член партии под кодовым именем СВЯЩЕННИК проводил проверку его биографии. В 1952 году Хэмблтон был завербован в качестве советского агента резидентом в Оттаве, Владимиром Трофимовичем Бурдиным, и получил кодовое имя РИМЕН (позднее измененное на РАДОВ). Два года спустя Хэмблтон переехал в Париж, где поступил в аспирантуру по экономике в Сорбонне. В 1956 году он получил работу в экономическом директорате НАТО, штаб-квартира которого в то время находилась на окраине Парижа. В течение следующих пяти лет Хэмблтон передал, как сказано в его досье в КГБ, “огромное количество документов”, большинство из которых были оценены Центром как “ценные или чрезвычайно ценные по содержанию”. 33 Хотя Брик не знал о его существовании, Хэмблтон в конечном итоге был предан двадцать лет спустя другим советским нелегалом. 34
Кульда родился 7 июля 1914 года в
Альянсе, штат Огайо, а в 1922 году вместе с родителями эмигрировал в
Чехословакию.
Жена Филоненко, Анна Федоровна
(кодовое имя последовательно МАРТА и ЕЛЕНА), приняла личность Марии Навотной,
чешки, родившейся 10 октября 1920 года в Маньчжурии.
Анна (фото ниже) была чешкой по отцовской линии; до замужества с Филоненко она провела два года в Чехословакии, совершенствуя знание языка и улучшая свою легенду.
Выдавая себя за чехословацких
беженцев, Филоненко сначала безуспешно пытались получить канадские визы, но с
помощью Комиссии ООН по делам беженцев (позднее УВКБ ООН) в 1954 году получили
разрешение на въезд в Бразилию. 35
Брик должным образом проинформировал
канадскую полицию о планируемом прибытии ГЕКТОРА. 36
КГБ был едва спасен от крупной разведывательной катастрофы, которая, по его мнению, включала бы в себя арест и показательный суд над Филоненко, благодаря явлению одного канадского самохода в резидентуру в Оттаве.
21 июля 1955 года сильно задолжавший 39-летний капрал
КККП Джеймс Моррисон, который в течение нескольких лет участвовал в наблюдении
за посольством в Оттаве, связался с преемником Бурдина на посту резидента
Николаем Павловичем Островским (кодовое имя ГОЛУБЕВ) и сообщил, что Брик был
“перевербован” восемнадцать месяцев назад. По его словам, он действовал из
сочувствия к СССР и желания предотвратить повторение дела Гузенко, которое
нанесло большой ущерб советско-канадским отношениям десять лет назад. Однако
просьба Моррисона о 5000 долларов позволяет лучше понять его мотивы. 37 Островскому было неизвестно, что он уже был пойман на
растрате средств КККП, которыми он надеялся расплатиться с долгами, вызванными
его пристрастием к шикарной жизни. Примечательно, что вместо увольнения
Моррисону разрешили вернуть украденные деньги. По иронии судьбы, он должен был
использовать деньги, полученные от КГБ, чтобы вернуть деньги КККП. 38
Центр сначала подозревал, что
разведданные от Моррисона (позднее получившие кодовое название ДРУГ) были
тщательно продуманной “провокацией” канадской полиции, но решил допросить Брика
в Москве. К счастью для КГБ, уже в июне было решено, что Брик поедет в
Советский Союз на отдых и воссоединится со своей женой в конце лета. 39 Хотя мысль о возвращении в Москву вызывала понятную
нервозность, он, по-видимому, был уверен в своей способности и дальше хитрить
КГБ. 40 Перед отъездом из Канады Брик был проинструктирован
Чарльзом Суини из КККП и Лесли Митчеллом, офицером связи СИС в Вашингтоне, и
попросил выяснить все, что он сможет, о судьбе Берджесса и Маклина, а также
выявить как можно больше сотрудников КГБ во время своего визита. Ему сказали,
что если ему понадобится помощь в Москве, то ее окажет британская СИС,
поскольку в Канаде нет службы внешней разведки. Ему сообщили подробности об
одном месте встречи с сотрудником СИС, местонахождении двух закладок и
сигнальных площадок, указывающих на то, что закладка полна. Если бы возникла
необходимость организовать побег, СИС оставила бы в закладке коротковолновую
рацию, деньги, пистолет с глушителем, фальшивые советские паспорта для него и
его жены, внутренние проездные документы, необходимые для поездки в город
Печенга у советско-норвежской границы, и карту с указанием места пересечения
границы. 41
Центр тщательно следил за тем, чтобы
не вызвать подозрений Брика до его отъезда. Его первая остановка,
запланированная в июне, была в Бразилии, где он должен был встретиться с
Филоненко (ГЕКТОРОМ) 7 августа. Филоненко был предупрежден, чтобы он не присутствовал
на встрече, но заранее назначенное рандеву оставалось под наблюдением КГБ.
Когда Брик прибыл 7 августа, наблюдатели КГБ сообщили, что у него было два
компаньона, тем самым предоставив убедительные косвенные доказательства того,
что он теперь двойной агент. Видимо, не успокоенный тем, что Филоненко не
встретился с ним, Брик продолжил путь в Москву через Париж и Хельсинки. Жителям
обеих столиц было приказано оказать ему дружеский прием и обсудить с ним
организацию поездки для возвращения в Канаду. Однако в Финляндию был направлен
человек из КГБ на случай, если у Брика в последнюю минуту
возникнут сомнения по поводу поездки в Москву. В случае необходимости советский агент в финской полиции
согласился организовать его высылку в Советский Союз. 42
19 августа 1955 года Брик прибыл в
московский аэропорт и был немедленно арестован. Сначала он отрицал, что был
двойным агентом, но в его досье записано, что впоследствии он сломался под
“давлением” и “все рассказал”. 43 Его признание подтвердило все, что сообщил резидентуре в
Оттаве Джеймс Моррисон (ДРУГ), которому затем заплатили 5000 долларов, о
которых он просил. Моррисон добровольно предоставил за дальнейшую плату то, что
Центр счел “ценной” информацией об организации, персонале и деятельности КККП
и, в частности, ее службы безопасности. 44
4 сентября 1956 года на закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда Брик был приговорен к пятнадцати годам лишения свободы. Тот факт, что он избежал смертной казни, предположительно, объясняется его сотрудничеством в том, что в его досье описывается как “оперативная игра”. Брику не разрешили встретиться с кем-либо из сотрудников СИС в московском посольстве, вероятно, опасаясь, что он проболтается о том, что с ним произошло, но поручили назначить рандеву, которое не состоялось.
Во время “оперативной игры” Брику разрешили жить дома со своей семьей, чтобы у СИС создалось впечатление, что он все еще на свободе.
КГБ обнаружил, вероятно, путем прослушивания его квартиры, что он
безуспешно пытался убедить свою жену бежать за границу. 45
В течение трех лет Моррисон продолжал работать в качестве советского агента. Включая 5 000 долларов, которые он получил за предательство Брика, КГБ выплатил ему в общей сложности 14 000 долларов. Однако Центр становился все более недовольным качеством поставляемой им информации. В сентябре 1955 года Моррисон был направлен в Виннипег в составе подразделения, расследующего контрабанду наркотиков из США, и потерял большую часть своего прежнего доступа к разведданным КККП. Его последняя встреча с советским контролером состоялась 7 декабря 1957 года.
Моррисон попросил помощи в выплате долга в размере 4800 долларов.
Хотя предупреждение Моррисона в 1955
году помогло сдержать ущерб, нанесенный операциям КГБ в результате двадцати
одного месяца пребывания Брика в качестве двойного агента, его провал был не
менее значительным. Центр был вынужден отказаться от своего плана второй
нелегальной резидентуры в США на основе Брика и Филоненко. Помимо предательства
пяти агентов КГБ, Брик также сообщил КККП ряд имен сотрудников КГБ в легальной
резидентуре в Оттаве, и все они были отозваны из Канады. 47
ДРУГОЙ ПЛАН Центра по созданию еще одной нелегальной резидентуры в США также провалился в середине 1950-х годов. Предполагаемым нелегальным резидентом был Владимир Васильевич Гринченко (кодовые имена РОН и КЛОД), который принял личность Яна Бечко, сына отца-словака и матери-украинки.
В 1954 году Центр планировал перевести их в Соединенные Штаты. Однако в последний момент выяснилось, что ФБР сняло отпечатки пальцев Гринченко, когда он работал агентом на советском судне, посещавшем Северную Америку.
Гринченко был спешно переброшен во Францию, где через несколько месяцев его карьера нелегала закончилась тем, что в его досье описывается как “грубое нарушение безопасности”.
В августе 1955 года из его гостиничного номера в Париже были украдены аргентинский паспорт, французский вид на жительство, студенческий билет и расходный счет. Также были украдены фотография и письмо на русском языке от другого нелегала КГБ под кодовым именем БОРИС. И Гринченко, и БОРИС были спешно отозваны в Москву. 48
Хотя Центр еще не осознавал этого, его единственная постоянная американская резидентура к этому времени тоже оказалась в беде. В отличие от Макаева (ГАРРИ), Брика (ХАРТА) и Гринченко (KЛОДА), “Вилли” Фишер (MAРК), нелегальный резидент в Нью-Йорке, был образцом самодисциплины и идеологической преданности. 49 Однако его главный помощник Рейно Хайханен оказался еще менее надежным, чем Брик.
В 1938 году Маки был арестован по подозрению в шпионаже, но был освобожден, получил кодовое имя ДАВИД и был принят на работу в Министерство внутренних дел для сбора информации о семьях других карельских жертв террора.
В 1949 году Маки сдал свое свидетельство о рождении Хайханену, который провел большую часть следующих трех лет в Финляндии, взяв личность Маки на себя с помощью финского коммуниста Олави Омана, который был завербован как советский агент в 1939 году. 50
20 октября 1952 года Хайханен, теперь уже под кодовым именем ВИК, прибыл в Нью-Йорк на борту лайнера Queen Mary и провел большую часть следующих двух лет, обустраивая свою жизнь под новой личиной, получая зарплату через закладки в Бронксе и Манхэттене и периодически привлекая к себе внимание сильным пьянством и жестокими ссорами со своей финской женой Ханной. 51 Центр, несомненно, не зная о таком поведении Хайханена, послал ему поздравления с “благополучным прибытием” в микрофильме, спрятанном внутри полого пятака.
Пятицентовая монета с тайником.
Фото из архивов ФБР.
Как и Макаев годом или около того ранее, Хайханен потерял этот пятак, который летом 1953 года был использован, возможно, самим Хайханеном, для покупки газеты у бруклинского газетчика.
Газетчик случайно уронил пятак на лестничной площадке и с удивлением увидел, что он разломился надвое и из него выпала микропленка.
Он сдал и монету, и
микрофильм нью-йоркской полиции, которая передала их ФБР. Хотя группы цифр в
сообщении на микрофильме удалось расшифровать лишь через несколько лет, тот
факт, что они были набраны на кириллической пишущей машинке, помог предупредить
Бюро о присутствии в Нью-Йорке советского нелегала. 52 Маловероятно, что ВИК сообщил Центру о пропаже монеты и
микрофильма.
Летом 1954 года Хайханен наконец-то
приступил к работе в качестве помощника Фишера. Одним из его первых заданий
было доставить отчет советского агента в секретариате ООН в Нью-Йорке,
французского экономиста под кодовым именем OРИЗО, в закладку для последующей переправки отчета в
нью-йоркскую легальную резидентуру. Отчет, вероятно, касался двух американских
физиков-ядерщиков, которых ему поручили обрабатывать 53 но он так и не был получен. 54 Несомненно, встревоженный таким нарушением безопасности,
ОРИЗО попросил прекратить работу на КГБ, но в конце концов его убедили ее
продолжить. 55
Во время посещения Беар Маунтин парка весной 1955 года Фишер и Хайханен закопали 5000 долларов, которые Хайханен позже должен был передать жене Мортона Собелла (фото), осужденного советского шпиона и члена шпионской группы Розенберга, приговоренного к тридцати годам тюрьмы.
Позже Хайханен сообщил: “Я нашел Хелен Собелл, передал ей деньги и сказал, чтобы она тратила их осторожно”.
На самом деле он оставил 5000 долларов себе. 56
В начале 1956 года полицию вызвали в
дом “Макисов” в Пекскилле в долине Гудзон, где обнаружили и Хайханена, и его
жену пьяными; у Хайханена была глубокая ножевая рана на ноге, которая, как он
утверждал, была результатом несчастного случая. Позже в том же году его
признали виновным в вождении в нетрезвом виде и лишили прав. В январе 1957 года
Хайханен должен был вернуться в Москву в отпуск. Поначалу он не хотел уезжать и
придумывал одну за другой истории, чтобы оправдать свою задержку. Сначала он
сказал Фишеру, что за ним следят три человека, затем заявил, что ФБР сняло его
с парохода Queen Mary, на который он заказал билет. Ничего не подозревающий
Фишер посоветовал Хайханену как можно скорее покинуть страну, чтобы избежать
слежки ФБР, и дал ему 200 долларов на дорожные расходы. 24 апреля Хайханен
отплыл на борту корабля “Ла Либерте” во Францию. Прибыв в Париж на Первое мая,
он связался с резидентурой КГБ и получил еще 200 долларов для завершения
путешествия в Москву. Четыре дня спустя, вместо того чтобы вернуться в Россию,
он вошел в американское посольство в Париже, объявил, что является сотрудником
КГБ, и начал рассказывать свою историю. 57
Хотя КГБ обнаружил перебежку только в
августе, Фишера предупредили, вероятно, в конце мая или начале июня, что Хайханен
не смог прибыть в Москву, и проинструктировали его в качестве меры
предосторожности покинуть Соединенные Штаты, используя новый комплект
документов, удостоверяющих личность. Фишер не подчинился приказу и остался. 58 Он был арестован рано утром 21 июня, когда остановился в
нью-йоркском отеле на Восточной 28-й улице, и доставлен в центр содержания
иностранцев в Мак-Аллене, штат Техас, для допроса. 59 После нескольких дней запирательства Фишер, наконец,
признался, что он русский, живший в США под вымышленными именами, и назвал в
качестве своего настоящего имени имя умершего друга и коллеги по КГБ Рудольфа
Ивановича Абеля. Центр, знал Фишер, поймет, что произошло, как только увидит
имя Абеля на первых страницах американских газет. 60
АРЕСТ
ФИШЕРА ознаменовал крупное стратегическое поражение операций КГБ против
главного противника. Стратегия Центра в начале холодной войны в Соединенных
Штатах была основана на создании нелегальной сети, которая должна была
управлять крупными агентами, такими как Холл и Филби, и в конечном итоге
проникнуть в администрацию примерно до уровня, достигнутого во время Великой
Отечественной войны. Однако провал Фишера, похоже, оставил КГБ вообще без
нелегальной резидентуры в Соединенных Штатах. Вместо того чтобы принять более
реалистичную стратегию с гораздо более ограниченными целями, Центр упорно
продолжал осуществлять свой план по возрождению эпохи Великих нелегалов и
объяснил свой провал рядом оперативных ошибок.
Расследования Центра по делам Макаева
(ГАРРИ), Брика (ХАРТА) и Хайханена (ВИКА) выявили недостатки в отборе первого
поколения нелегалов времен холодной войны. Досье Хайханена в архивах КГБ
содержит множество сигналов, которые должны были стать очевидными задолго до
его отправки в США в 1952 году. Как в Советском Союзе, так и в Финляндии он был
известен тем, что влезал в долги и занимал деньги, а также необычайно сложными
сексуальными связями. Будучи уже женатым в Советском Союзе, Хайханен завёл жену
и в Финляндии – без предварительного уведомления Центра – Ханну Курикка, с
которой впоследствии жил в США. Однако в отчете о Хайханене, подготовленном для
руководства КИ в 1949 году, слабости его характера не освещались, и
утверждалось, что его оперативные недостатки будут исправлены в процессе
обучения. Митрохин отметил после ознакомления с досье Хайханена в архиве КГБ:
Было очевидно, что КГБ хотел сохранить
ВИКА в разведке, несмотря ни на что, даже на сигналы о его проблемах, потому
что они не хотели раскрывать ни одну из своих операций и подготовка замены была
бы трудной и длительной, а также из-за того, что к их сожалению потратили на
него столько времени и денег. 61
Русская жена Хайханена была
проинформирована о его предательстве, развелась с ним и вернулась к своей
девичьей фамилии Моисеева. В 1957 году председатель КГБ получил письмо от
женщины по имени М. М. Гридина с просьбой сообщить новости о Хайханене,
который, по ее словам, был отцом ее 12-летнего сына. КГБ был менее откровенен с
Гридиной, чем с Моисеевой. Ей сказали, что КГБ никогда не работал с Хайханеном
и не знает его местонахождения, но, по слухам, он совершил серьезное
государственное преступление и разыскивается милицией. Гридина ответила, что
скажет сыну, что его отец погиб в бою с немцами во время Великой Отечественной
войны. 62 На самом деле Хайханен умер в США в 1961 году. Хотя в то
время утверждалось, что он погиб в автомобильной аварии на шоссе в
Пенсильвании; на самом деле он, по-видимому, умер от цирроза печени. 63
15 ноября 1957 года 55-летний “Рудольф
Абель” был приговорен к тридцати годам тюремного заключения. Его американский
адвокат, Джеймс Донован, был поражен “сверхъестественным спокойствием” Абеля,
когда он слушал то, что было, по сути, пожизненным приговором: “Самообладание
этого крутого профессионала было, как по мне, слишком сильным”. 64
Жена “Абеля” Илия, которая в последний раз видела мужа, когда он вернулся в отпуск в Москву летом 1955 года, меньше всего пыталась скрыть свои чувства.
Она с горечью написала в Центр, что речь не идёт просто об ожидании в течение двадцати пяти или тридцати лет, но “я не знаю, вернется ли вообще когда-нибудь мой муж”.
Последние семь лет она работала арфисткой в цирковом оркестре; однако, когда после заключения мужа в тюрьму она выступила с критикой КГБ, ее сократили под предлогом, что оркестр больше не нуждается в арфистке.
Центр отклонил просьбы Илии “Абеля” о помощи в поиске
другой работы, но назначил ей пенсию в размере 51 рубля в месяц. 65
В тюрьме Атланты, штат Джорджия, куда “Рудольф Абель” был направлен для отбывания наказания, он подружился с двумя другими осужденными советскими шпионами. Он играл в шахматы с Мортоном Собеллом, жена которого не получила 5 000 долларов, присвоенных Хайханеном. 66 “Абель” также получил ряд мелких услуг от Курта Понгера, американца австрийского происхождения, приговоренного в 1953 году к заключению на срок от пяти до пятнадцати лет за заговор с целью шпионажа во время службы в армии США в Австрии.
Из досье Понгера в архивах КГБ стало
известно, что он был советским агентом с 1936 года, но после его ареста Центр
сделал ошибочный вывод, что он был двойным агентом, арест которого был
специально инсценирован американцами, чтобы дискредитировать Советский Союз в
австрийском общественном мнении. “Абель” не сомневался, что Понгер был
настоящим советским агентом, и позже пытался убедить КГБ оказать Понгеру
финансовую помощь после его освобождения в сентябре 1962 года. 67
“Абель” отбыл лишь немногим более четырех лет своего заключения. 10 февраля 1962 года он был обменян на Глиникском мосту, соединявшем Западный Берлин с Потсдамом, на сбитого американского пилота U-2 Гэри Пауэрса. 68 Обмен рассматривался КГБ как крупная операция под кодовым названием “Лютенция”, которую координировал Владимир Трофимович Бурдин, бывший резидент в Оттаве. Группа КГБ под прикрытием была размещена в Западном Берлине, чтобы следить за признаками американской военной активности в районе моста.
На самом мосту, спрятавшись в офисах таможенной службы Восточной Германии, находилась вооруженная оперативная группа КГБ. Рядом, но также вне поля зрения с западной стороны моста, находилась другая вооруженная группа, которая сопровождала Пауэрса из Потсдама для обмена. На советском контрольно-пропускном пункте специально обученный офицер 105-го полка был поставлен командовать группой автоматчиков. Восточные немцы предоставили резервное подразделение из двадцати человек, вооруженных автоматами и гранатами. 69
Центр поздравил себя с тем, что его
абсурдно неимоверное скрытое военное присутствие прошло почти незамеченным. 70 Адвокат “Абеля” был больше впечатлен тем, что
американский охранник, сопровождавший его клиента на мост, был “одним из самых
крупных людей, которых я когда-либо видел. Его рост составлял шесть футов семь
дюймов, а вес, наверное, триста фунтов”. 71 После обмена “Абеля” на Пауэрса Глиникский мост стал
известен во время холодной войны как “Мост шпионов”. В досье КГБ по операции
“Лютенция” записано, что общие невоенные расходы (питание, билеты на поезд,
счета в гостинице, различные вещи для “Абеля”, его жены и дочери, а также
праздничный ужин) составили 5 388 марок 90 пфеннигов. Вальтер Ульбрихт,
руководитель Восточной Германии, не разделял удовлетворения Центра по поводу
успеха операции. 15 февраля он пожаловался советскому послу Первухину, что его
правительство не было должным образом проинформировано и что отказ включить
восточногерманскую полицию в эскорт Пауэрса свидетельствует о неуважении к
суверенитету Германской Демократической Республики. Вслед за устным протестом
Ульбрихт направил дипломатическую ноту, в которой привел другие примеры
советского неуважения. 72
В Соединенных Штатах картины и гравюры
“Абеля” стали предметом коллекционирования. Генеральный прокурор Роберт Кеннеди
попросил советское посольство выяснить, не согласится ли “Абель” передать
правительству США портрет его брата, президента Кеннеди, написанный им в тюрьме
Атланты с тем, чтобы повесить его в Белом доме. Центр заподозрил заговор.
Предложение выставить портрет работы “Абеля” в Белом доме было, по мнению
центра, провокацией, хотя он не был уверен, что же именно этот акт должен был
спровоцировать. Просьба Роберта Кеннеди была отклонена. 73
По возвращении в Москву “Абеля”
принимали как героя: с ним сначала встретился Владимир Ефимович Семичастный,
председатель КГБ, потом Александр Михайлович Сахаровский, начальник Первого
главного управления КГБ (внешней разведки), и генерал Петр Ивашутин, начальник
ГРУ. 74 По подсказке Семичастного “Абель” написал Хрущеву письмо,
в котором лично поблагодарил его за предполагаемое участие в обеспечении его
освобождения: “…Я особенно тронут тем, что среди большого разнообразия Ваших
партийных и государственных забот Вы нашли время подумать и обо мне”.
Хотя Центру, ради собственной
репутации в партийной иерархии, было выгодно представить миссию “Абеля” в США
как оперативный триумф преданного чекиста, доведенный до преждевременного
завершения лишь актом предательства, за который он не несет никакой ответственности,
он прекрасно понимал, что в действительности он не добился ничего
значительного. Он был арестован в 1957 году только потому, что не подчинился
инструкциям покинуть страну после того, как Хайханен решил не возвращаться в Москву. 75
Это впечатление усилилось благодаря сочувственному изображению его в книге Strangers on a Bridge (Незнакомцы на мосту), написанной его адвокатом о суде, тюремном заключении и обмене на Пауэрса, опубликованной в 1964 году.
Донован ясно дал понять, что он “восхищается Рудольфом как личностью”, и процитировал Аллена Даллеса, директора Центральной разведки с 1953 по 1961 год, который сказал ему: “Я бы хотел, чтобы у нас в Москве сейчас было три или четыре таких, как он…”.
В конце своей книги он напечатал письмо, которое “Абель” прислал ему из Москвы, приложив к нему два редких латинских издания “Комментариев к Кодексу Юстиниана” XVI века в пергаментных переплетах. “Пожалуйста, примите их, – писал “Абель”, – в знак моей благодарности за все, что вы для меня сделали”. 76
Все это было музыкой для ушей Центра. 77 Миф о мастере шпионажа Рудольфе Абеле заменил скучную реальность нелегального резидента Фишера. Неловкое для
КГБ отсутствие героических подвигов, которые можно было бы поставить в заслугу
шпиону, компенсировалось уверениями в том, что, хотя их было много, они
оставались слишком тайными, чтобы предавать огласке. 78 Настоящий “Вилли” Фишер, однако, все больше приходил в
уныние. По возвращении в Москву ему выделили лишь стул в углу Управления по
борьбе с нелегалами ФКР, но не дали даже собственного стола. Когда друг спросил
его, чем он занимается, он удрученно ответил: “Да я лишь музейный экспонат”. 79
Примечания
к главе десятой. Главный противник. Часть I.
1.
т-7,12; к-13,267; т. 6, гл. 5, часть 1. В записках Митрохина не упоминается
псевдоним Григулевича как коста-риканского дипломата, но другие подробности, им
предоставленные, (например, тот факт, что 14 мая 1952 г. Григулевич представил
верительные грамоты в качестве Чрезвычайного Посланника и Полномочного министра
Коста-Рики) в Риме президенту Италии Луиджи Эйнауди) четко идентифицируют
Григулевича как «Теодоро Б. Кастро». Члены делегации Коста-Рики на шестой
сессии Генеральной Ассамблеи ООН, перечислены в Организации Объединенных Наций,
Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи шестой сессии, пленарные заседания,
стр. xiv.
2. См. выше, главу 6.
3. к-13 370.
4. к-13,267; к-26,194. Двумя другими
ведущими членами коста-риканской делегации в Риме были Франсиско Орлич, министр
общественных работ, и Даниэль Одубер, посол в Париже (впоследствии президент
Коста-Рики с 1974 по 1978 год, а в 1980 году заместитель председателя
Социалистического Интернационала). Григулевич, похоже, тоже завоевал их
доверие; его жена была принята ими, когда она посетила Коста-Рику в 1952 году.
О роли Фигераса в восстановлении конституционного правительства в Коста-Рике
см. Берд, Коста-Рика, гл. 10.
5. к-13,267.
6. Ачесон, Present at the Creation
(Присутствует при сотворении мира), стр. 580-1.
7. к-13,267; т-7,12; т. 6, гл. 5,
часть 1. Организация Объединенных Наций, Официальные отчеты шестой
сессии Генеральной Ассамблеи, Специальный политический комитет, стр. 20.
8. к-13,267.
9. См. Выше, главу 9.
10. Расшифровка ВЕНОНЫ привела к очень
небольшому количеству арестов советских шпионов, в основном потому, что предмет
РЭР считался слишком секретным, чтобы его можно было использовать в суде, даже
на закрытых заседаниях. Даже если бы он использовался, он был бы открыт для
множества юридических проблем.
11. См. Главы 7-8 выше.
12. Клер и Хейнс, The American Communist Movement
(Американское коммунистическое движение), гл. 4.
13.
См. выше, главу 9.
14.
Управление по работе с нелегалами спланировало сеть из 28 «агентов по
документации» в Австрии, 24 в Восточной Германии, 24 в Западной Германии, 15 во
Франции, 13 в США, 12 в Великобритании, 12 в Италии, 10 в Канаде, 10 в Бельгии,
9 в Мексике, 8 в Иране, 6 в Ливане и 6 в Турции (том 6, глава 5, часть 4).
Большое количество агентов в Германии и Австрии отражало высокую долю советских
нелегалов, выдававших себя за беженцев из Восточной Германии.
15. Оперативные сотрудники,
специализирующиеся на незаконной документации, были направлены в юридические
резиденции в Нью-Йорке, Вашингтоне, Оттаве, Мехико, Буэнос-Айресе, Лондоне,
Париже, Риме, Брюсселе, Гааге, Копенгагене, Осло, Стокгольме, Хельсинки, Вене,
Афинах. , Стамбул, Тегеран, Бейрут, Калькутта, Карачи и Каир. В Нью-Йорк
командировали Корнеев М.Н., Данилин В.Н., Тихомиров А.М. т. 6, гл. 5, часть 4.
16. См. Выше, главу 9.
17. т. 7, гл. 11, поз.2.
18. т. 8, гл. 8.
19. Саватский, For Services Rendered, За оказанные услуги, с. 34.
20.
т. 8, гл. 8, пп. 5-6.
21.
т. 8, гл. 8, п. 7.
22.
Саватский, За оказанные услуги, с. 34.
23.
Отец Соболова уехал из Канады, чтобы работать в Магнитогорске в 1931 году.
Дэвид и его мать последовали за ним в 1935 году. 8, гл. 8, п. 7.
24. Саватский, За оказанные услуги,
стр. 38-40.
25.
Хотя в досье КГБ, отмеченном Митрохиным, упоминается любовница ХАРТА, называть
ее имя нам не кажется уместным.
26.
т. 8, гл. 8, пп. 14, 18.
27.
Саватский, За оказанные услуги, стр. 44-53, 66-7. Интервью
Кристофера Эндрю с Терри Гернси в Торонто, октябрь 1991 г.
28.
т. 8, гл. 2. О критике Центром резиденции в Оттаве см. выше, стр. 180-1.
29.
т. 8, гл. 8, п. 9.
30.
Саватский, За оказанные услуги, стр. 53-4.
31.
т. 8, гл. 8, п. 9. О EMMA
см. Также k-8,82.
32.
О карьере Хэмблтона до его приема на работу см. Хипс, Hugh Hambleton,
Spy (Хью Хэмблтон, шпион); Гранатштейн и Стаффорд, Spy Wars (Шпионские войны),
гл. 8; Бэррон, КГБ Сегодня, гл. 9.
33.
т. 8, гл. 8; т. 8, ок. 1, поз. 87.
34.
См. Ниже, главу 12.
35.
vol. 6, гл. 5, часть
2.
36.
т. 8, гл. 8; т. 6, гл. 5, часть 2.
37.
т. 8, гл. 8, пп. 11, 20.
38.
Саватский, За оказанные услуги, стр. 64-71.
39.
т. 8, гл. 8, пп. 10,20.
40.
Саватский, За оказанные услуги, с. 27.
41.
т. 8, гл. 8, п. 14.
42.
т. 8, гл. 8, пп. 10, 12.
43.
т. 8, гл. 8, п. 13.
44.
т. 8, гл. 8, пп. 15, 20.
45.
т. 8, гл. 8, п. 16. Примечательно, что ХАРТ пережил пятнадцать лет тюремного
заключения (пять в одиночном заключении, три в обычной тюремной камере и семь в
трудовом лагере), а позже был вывезен на Запад с помощью СИС.
Сейчас он живет в Канаде.
46. т. 8, гл. 8, п. 20. В январе 1964 года офицер КГБ, прибывший в Виннипег с
научной и культурной делегацией и ансамблем народного танца Игоря Моисеева,
попытался восстановить контакт с Моррисоном, но безуспешно. Затем
расследование, проведенное агентом AНТЕЯ, установило, что он переехал в другой дом. Позже
Центр планировал привлечь Моррисона к охоте на двух нелегалов, Евгения Рунге
(МАКС) и Валентину Раш (ЗИНА), которые перешли на сторону ЦРУ в Берлине в 1967
году. Однако попытки резиденции Оттавы найти Моррисона с перерывами
продолжались до 1974 года. они не увенчались успехом (т. 6, гл. 5, часть 5; т.
8, гл. 8, пункт 21). В мае 1986 года Моррисон был приговорен к восемнадцати
месяцам тюремного заключения за нарушение Закона о государственной тайне (Гранатштейн
и Стаффорд, Шпионские войны, стp. 149).
47. т. 8, гл. 8, п. 19.
48. к-4,207; к-11,130. С 1961 по 1964
год Гринченко работал на Кубе консультантом Управления по работе с нелегалами DGI; к-11,130.
49. О Фишере см. Выше, главу 9.
50.
Олави Ахман (кодовое имя ВИРТАНЕН) был ветераном Интернациональных бригад во
время гражданской войны в Испании. т. 6, гл. 5, часть 2; к-27,451.
51.
Берников, Абель, гл. 2-3.
52.
Сообщение было окончательно расшифровано в 1957 году с помощью шифровальных
материалов, переданных ВИК ФБР, и других материалов, обнаруженных Бюро в
квартире МАРКА после его ареста. Лэмпфер, Война ФБР и
КГБ, стр. 270-1, 274-5.
53. к-3,80; к-8,83. Похоже, что основная мотивация
ORIZO была финансовая. В Париже ему
платили 40 000 франков в месяц; В записях Митрохина не указано, сколько ему
платили в Нью-Йорке.
54. к-8,91.
55. к-3,80. ОРИЗО продолжал работать советским
агентом до 1980 года.
56.
Берников, Абель, стр. 171-2.
57.
Берников, Абель, гл. 3-4. Даже после ареста МАРК не осознавал, что ВИК никогда
не находился под наблюдением ФБР. Он сказал своему адвокату, что «теперь он
полагает, что Хайханен был тайно задержан в декабре [1956] ФБР и после этого
встречался [с ним] по приказу федеральных агентов» (Донован, « Незнакомцы на
мосту», стр. 39).
58.
vol. 6, гл. 5, часть
2.
59.
Берников, Абель, стр. 86-95.
60.
т. 6, гл. 5, часть 2.
61.
т. 6, гл. 5, часть 2.
62.
т. 6, гл. 5, часть 2, п. 11.
63.
Донован, Strangers on a Bridge (Незнакомцы на мосту), стр. 179–80; Берников, Абель,
стр. 242-4.
64.
Донован, (Незнакомцы на мосту), с. 257.
65.
т. 6, гл. 5, часть 2.
66.
Берников, Абель, стр. 223-4.
67.
vol. 6, гл. 5, часть
2.
68.
Также 10 февраля 1962 года Фредерик Л. Прайор, студент Йельского университета,
обвиненный в шпионаже в Восточном Берлине, был освобожден на
контрольно-пропускном пункте Чарли.
69. т. 6, гл. 5, часть 2.
70. т. 6, гл. 5, часть 2.
71.
Донован, Незнакомцы на мосту, с. 418.
72.
т. 6, гл. 5, часть 2.
73.
vol. 6, гл. 5, часть
2.
74.
Находясь в Нью-Йорке, «Абель» отправил в Москву по запросу ГРУ крупномасштабные
карты американских городов. Хотя это было не очень сложное задание в
Соединенных Штатах, аналогичные карты для советских городов были недоступны.
75.
т. 6, гл. 5, часть 2.
76.
Донован, Незнакомцы на мосту, стр. 275, 414.
77.
т. 6, гл. 5, часть 2.
78.
СВР, которая до сих пор пропагандирует героический миф об Абеле, заявила в 1995
году, что «требования секретности еще не позволяют раскрывать многие операции,
в которых участвовал МАРК». Самолис, Ветераны Внешней разведки России, с.
156-9.
79. Гордиевский, Next Stop Execution (Следующая остановка – казнь), стр. 141-142.
Впервые опубликовано 17 апреля 2023 года
Comments